Согласно свежему «индексу Биг Мака», представленному The Economist, российская валюта оказалась абсолютным чемпионом по неоцененности. Рубль недооценен на 70%: чтобы уравнять цену бургера в России и Соединенных Штатах, курс доллара должен составлять 23,24 рубля, отмечает издание. Иными словами, за ту цену, которую запрашивают в нашей стране за американский бутерброд их по справедливости можно было бы не один, а три.
На самое дно этого замечательного рейтинга провалились также турецкая лира (недооценена на 67,9%), индонезийская рупия (59,3%), малайзийский ринггит (58,9%), румынский лей (58,5%) и украинская гривна (58,1%).
«Как-то сразу полегчало, я думал, рубль дешевый, а он просто недооценен, горжусь Россией». «А зарплаты как? Недооценены или пере? Что там с ними?», — отечественные соцсети и форумы запестрели подобными репликами. В основе своей шутливо-саркастическими.
Изначально «индекс Биг Мака» и задумывался как прикол, как полушутливый и одновременно предельно понятный, наглядный инструмент сравнительной оценки мирового рынка валют. Впервые он появился в сентябре 1986 года в статье известной журналистки Пэм Вудалл для The Economist. В основе его лежит теория о паритете покупательной способности (ППС) — то есть о равной стоимости корзины товаров в разных странах. В данном случае набор товаров заменили на популярный, встречающийся буквально в каждой точке планеты бургер из меню McDonald’s. С тех пор «индекс Биг Мака» обрел абсолютно нешуточный авторитет и статус. Причем не только среди обывателей, но и в экспертной, финансовой среде.
И здесь очень велика доля иррационального, психологического. Конечно, с позиций экономической науки нельзя всерьез ориентироваться на этот неофициальный рейтинг, безоговорочно доверять ему. В нем не учтена масса факторов и показателей, фиксируемых повсеместно — начиная от налогов и реальных доходов населения, и кончая параметрами инфляции. В каждой стране международные сети быстрого питания адаптируются к местным ценовым реалиям (расходы на производство и рекламу, плата за аренду и прочее) и уровню платежеспособного спроса. Соответственно, стоимость одного и того же продукта может сильно отличаться.
Однако в каждой шутке есть только доля шутки. Остальное — правда. И как бы скептически мы ни относились к такого рода исследованиям, они в немалой степени передают истинную картину мира. Забавными, несерьезными, прикольными их точно не назовешь, рассматривать их в отрыве от жизни, как некую абстракцию, тоже не получиться. Особенно, если вспомнить, что сегодня происходит в России с курсом рубля, ценами на продовольствие, реальными доходами людей, пенсиями, совокупной кредитной задолженностью перед банками и МФО.
У отечественной валюты лучший результат в «индексе Биг Мака» был в приснопамятном 2008-м, на пике нефтяных цен — при курсе в 24 за доллар она считалась недооцененной на 29%. С тех пор много разной воды утекло: год за годом рубль сталкивался со все новыми вызовами, добравшись в 2015-м до санкционного кризиса, в 2020-м — до ковидной пандемии и локдаунов, а на рубеже 2021-го и 2022 годов — до совершенно фантастических геополитических рисков, включая угрозу полномасштабной войны с Украиной. Несмотря на растущую цену нефти и двукратный рост доходов от экспорта газа, только с начала этого года рубль потерял 5,4% к доллару и возглавил список худших валют развивающихся государств. По оценке Райффайзенбанка, только за январь спекулятивный отток капитала из российских активов составил $6-7 млрд. Иными словами, инвесторы-нерезиденты, такие как крупнейший в США банк JPMorgan, спешат откреститься от рубля.
Люди вынуждены жить в экономике постоянно растущих цен, обреченно взирая на картошку за 80 рублей, на подсолнечное масло за 120. Росстатовская инфляция в 8,4% (а продуктовая — в 10,6%) — это ведь для потребителей не абстрактная цифирь, а вполне осязаемые деньги, которые стремительно и неотвратимо утекают из кошельков. Швейцарский финансовый конгломерат Credit Suiss занес Россию в первую пятерку стран, чье население беднеет наиболее масштабно и быстро. В его докладе говорится, что у нас самая высокая доля богатств (57%) сосредоточена в руках 1% самых зажиточных граждан. Для сравнения: американские богачи владеют 35% активов, японские — около 17%. В среднем по миру показатель составляет 44%.
Да, конечно, представленная на страницах The Economist «бургерономика» весьма специфична. Но даже эти утрированные во многом выводы вполне пересекаются с суровой правдой российской действительности. Материальные, фундаментальные факторы неизменны: рубль был и остается экстремально слабой валютой, зависящей от любого геополитического «чиха».