Несмотря на частые угрозы Турции о том, что она вскоре предпримет новое военное наземное наступление на севере Сирии, ни одна такая операция пока не осуществилась.
Эта задержка в значительной степени связана с тем, что Россия не дала зеленый свет этой операции, сначала потребовав увидеть прогресс в турецко-сирийских двусторонних отношениях.
Соответственно, турецкое правительство проявляет все большее рвение к взаимодействию с режимом президента Сирии Башара Асада, что нанесло бы ущерб завоеваниям сирийских курдов. Обменявшись теплым рукопожатием во время встречи один на один с президентом Египта Абдель Фаттахом ас-Сиси во время чемпионата мира 2022 года в Катаре, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган ответил своим разочарованным критикам внутри партии в отношении Сирии, сказав: «Так же, как это дело сейчас развивается в Египте, дела можно также наладить отношения с Сирией… В политике нет места для обид».
Попытки Анкары примириться с Дамаском открывают новый этап в десятилетней и постоянно развивающейся политике Турции в отношении Сирии. Несмотря на то, что турецкое правительство давно приостановило свои призывы к смене режима в Сирии, в отношениях Анкары и Дамаска по-прежнему доминируют прокси-война и глубокое недоверие.
Таким образом, нереалистично ожидать, что обе стороны закопают топор войны в ближайшее время. Тем не менее, неоднократные призывы президента Турции открыть двусторонние каналы сигнализируют о политическом сдвиге в расчетах Анкары.
Эрдоган, мастер турецких внешнеполитических разворотов, делает ставку на диалог о нормализации отношений с региональными и другими субъектами, который может принести ему победу на президентских выборах в Турции в июне 2023 года. Риторика Эрдогана о нормализации направлена на удовлетворение популистской надежды на то, что Турция сможет репатриировать миллионы сирийских беженцев, проживающих в стране, и, таким образом, изображает Эрдогана как лидера, который может добиться реальных перемен.
Асад — скептик, Эрдоган — оппортунист
Этот новый этап турецкой политики является естественным следствием предыдущих стратегических сдвигов. С начала участия России в гражданской войне в Сирии в 2015 году Турция назвала курдский сепаратизм главной угрозой и поэтому втянула свои прокси-группировки в войну с сирийскими курдами. После того как сирийский режим отвоевал город Алеппо, у повстанческих группировок не было иного выбора, кроме как положиться на турецкое правительство. Некоторые группировки действовали как прямые прокси, получающие финансирование от Турции, в то время как другие действовали в северо-западной провинции Идлиб, где Анкара оказывала более косвенную поддержку.
Турция ожидает, что от Дамаска она может получить сотрудничество, чтобы ускорить вывод американских войск на северо-востоке Сирии и обуздать курдскую автономию.
Режим Асада, однако, по-прежнему с подозрением относится к намерениям турецкого правительства. Без какого-либо конкретного предложения со стороны Анкары встреча Эрдогана и Асада лишь узаконила бы позицию Турции в ее продолжающейся турецкой военной оккупации северной Сирии.
Вот почему Дамаск сделал военное отступление Турции предварительным условием для дипломатического возрождения. Но Анкара вряд ли согласится с этим требованием. Режим Асада также понимает, что пиар-кампания Эрдогана, ведущая к тому, что, вероятно, станет решающими выборами в Турции, сыграла большую роль в его недавних внешнеполитических решениях.
Соответственно, Дамаск стремится получить взамен что-то существенное от правительства Эрдогана. Если Турция сейчас не предложит никаких уступок, это может сигнализировать о том, что Эрдоган несерьезно относится к переговорам, что не даст Дамаску повода спешить способствовать победе Эрдогана на выборах.
Скептицизм режима Асада и нежелание турецкого правительства идти на уступки делают Россию ключом к выходу из тупика. Такая роль хорошо подходит президенту России Владимиру Путину, поскольку он хочет сохранить свою позицию главного арбитра на сирийской арене. Совсем недавно Эрдоган объявил, что Анкара координирует с Москвой подготовку трехсторонней встречи с Дамаском. Согласно плану, министры иностранных дел и обороны трех стран соберутся вместе для обсуждения вопросов, за которыми последует встреча президентов трех стран.
Для Дамаска нынешняя усиленная позиция Турции по отношению к России после конфликта на Украине является серьезной проблемой. У Анкары сейчас нет стимула выводить свои войска с территорий, которые она контролирует в Сирии.
В 2020 году, когда Турция остановила продвижение сирийской армии на повстанческие территории в Идлибе, Россия, не колеблясь, быстрой бомбардировкой уничтожила турецких солдат. Однако сегодня Москва сталкивается с чрезвычайным финансовым стрессом под тяжестью международных санкций и находит Анкару ключевым партнером в преодолении этой блокады. Поэтому турецкое правительство видит, что у него есть преимущество в переговорах с режимом Асада, который сам чрезвычайно зависит от России. Нынешнее стремление Москвы к переговорам между Анкарой и Дамаском, а не к эскалации военного наступления Турции, показывает, что Россия не хочет конфронтации с Турцией из-за Сирии.
Дамаск будет наблюдать за тем, как Путин использует Идлиб для давления на Турцию с целью добиться уступок. Москва использует в качестве оружия свое голосование в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций относительно важнейшего коридора гуманитарной помощи в Идлиб. Пограничный переход Баб-эль-Хава между Турцией и Сирией является спасательным кругом для миллионов беженцев в Идлибе, и гуманитарная катастрофа неминуема, если мандат ООН не будет продлен до истечения срока его действия в середине января. Очередной кризис с беженцами — это последнее, что нужно Анкаре. Указывая пальцем на сирийское ополчение которое контролирует Идлиб, Россия утверждает, что «террористы» извлекают выгоду из этого коридора помощи, и вместо этого предлагает, чтобы вся гуманитарная помощь направлялась через Дамаск, который тогда получил бы огромное преимущество, позволяющее оказывать давление на население Идлиба и добиваться его лояльности в ответ.
Находясь в невыгодном положении, режим Асада в остальном скептически относится к ценности развития двусторонних отношений с Анкарой. Единственная выгода, по-видимому, для него заключается в предотвращении дальнейших территориальных завоеваний турецких вооруженных сил. Траектория событий в 2019 году была наиболее показательной: трансграничное наступление Турции под кодовым названием «Операция «Источник мира» поставило администрации городов Кобани и Манбидж, которыми управляют Сирийские демократические силы (SDF), под экзистенциальную угрозу.
Дамаск обвинил Турцию и SDF, соответственно, в незаконной оккупации и сепаратизме. Поскольку они не получили срочной помощи от администрации Трампа, у возглавляемых курдами SDF не было другого выбора, кроме как заключить сделку с Дамаском. В результате сирийская армия вошла в Кобани и Манбидж, а сирийские и российские войска начали военное патрулирование в районах вдоль границы.
В последние несколько недель Турция вновь пригрозила вторгнуться в Кобани и Манбидж. Взрыв на площади Таксим в Стамбуле в ноябре 2022 года, в результате которого шесть человек погибли и десятки получили ранения, был выдвинут турецким правительством в качестве предлога для недавних авиаударов и потенциальной наземной операции.
Однако в этом нет ничего нового, поскольку в течение последних нескольких лет турецкие официальные лица постоянно угрожали вторжениями. Теперь Путин хочет, чтобы Эрдоган и Асад разработали дорожную карту. Если нормализация дипломатических отношений произойдет в сегодняшних обстоятельствах, Турция может заморозить свои военные действия, в значительной степени потому, что тогда Эрдоган мог бы легко заявить о победе в критическом вопросе: пожав руку Асаду, президент Турции, возможно, получит признание контролируемой Турцией сирийской территории в обозримом будущем.
Затем Турция может предпринять шаги по репатриации сирийских беженцев, разместив их в зонах безопасности, которые гарантированы Турцией и Россией и которые будут находиться в ведении муниципалитетов сирийской оппозиции, создавая тем самым то, что будет выглядеть как автономная зона в составе Сирийской Арабской Республики.
Анкара уже предприняла шаги по реализации этого так называемого «добровольного» возвращения, построив десятки тысяч домов на северо-западе Сирии, планируя достичь своей цели — предоставить там убежище одному миллиону беженцев. По словам турецкого правительства, в жилых комплексах, которые оно строит в Сирии, будут школы, больницы и торговые центры. Однако, в основном молчаливая, депортация турецкими властями уже ведется. Организация Human Rights Watch задокументировала массовые депортации сирийских беженцев, которых заставляли подписывать бланки согласия на их якобы «добровольную» репатриацию.
Такие депортации ставят под угрозу финансирование Турции Европейским союзом, поскольку Анкара обязана по международному праву предотвращать возвращение любого человека в место, где он может столкнуться с риском преследования или жестокого обращения.
Тем не менее, если план Эрдогана объявить контролируемые Турцией территории зонами безопасности путем переговоров с режимом Асада, такие депортации или «добровольные» возвращения будут отмечены в юридических документах как направленные в безопасные районы.
Только тогда турецкое правительство сможет реализовать свою цель депортации миллиона беженцев обратно в Сирию. Кроме того, предлагаемые Турцией безопасные зоны внутри Сирии также будут служить буферными зонами для Турции против курдских движений. Если режим Асада захочет использовать сирийских курдов против Анкары в будущем, Турция в ответ, скорее всего, воспользуется своей дружбой с сирийской оппозицией.
Консенсус Анкары и Дамаска: разрушение надежд курдов в Сирии
Потенциальный вывод американских войск из Сирии — это общая цель, которая может объединить Анкару и Дамаск в долгосрочной перспективе. Вывод американских войск, скорее всего, приведет к провалу усилий сирийских курдов по достижению государственности.
Уничтожение курдской автономии является главным стратегическим приоритетом для Турции, что также было бы желательным результатом для Дамаска. Турция уже прилагает чрезвычайные усилия, чтобы сделать жизнь невыносимой в зонах, контролируемых SDF, планируя день после ухода американских войск как часть того, что, по сути, является долгосрочной шахматной игрой. Например, последние турецкие авиаудары нанесли серьезный ущерб густонаселенным районам, включая гибель гражданского населения и разрушение критически важной инфраструктуры и нефтяных скважин. И продолжающаяся гуманитарная катастрофа усугубляется тем, что Турция использует в качестве оружия подачу воды в контролируемую Сирией часть реки Евфрат. Это — политика, которая привела к росту заболеваний, передаваемых через воду, включая холеру.
Молчание Дамаска по поводу кампании турецких авиаударов было красноречивым. Глава комиссии по иностранным делам сирийского парламента Пьер Марджан охарактеризовал турецкие атаки как «послание сепаратистским курдским ополченцам», несмотря на его признание того, что сирийские гражданские лица и солдаты также были среди жертв. Марджан добавил, что не всех сирийских курдов «можно обвинить в государственной измене, за исключением сепаратистской группировки, вооруженной Соединенными Штатами», под которой он имел в виду подразделения народной самообороны. Турецкие атаки фактически служат Дамаску, поскольку они подталкивают курдов к капитуляции перед режимом Асада.
Если США действительно в какой-то момент отступят из Сирии, один критический вопрос все еще может привести к тому, что Анкара и Дамаск разойдутся, а именно вопрос о том, что произойдет с членами так называемого Исламского государства (ИГ)* и их семьями, которые содержатся в лагере временного содержания Аль-Холь, и которые насчитывают по меньшей мере 53 000. Неясно, сможет ли режим Асада или Россия успешно взять на себя управление лагерем.
И учитывая, что многие боевики ИГ в этих лагерях могут быть склонны мстить сирийским курдам, Турция и ее сирийские доверенные лица могут воспринимать их как потенциального союзника в хаотичном регионе. Таким образом, даже если Дамаск будет сотрудничать с Анкарой против курдов до ожидаемого вывода американских войск, такое сотрудничество будет чрезвычайно трудно поддерживать при постамериканском порядке в Сирии.
Сдержанность Вашингтона
Реакция Соединенных Штатов на турецкие авиаудары на севере Сирии была относительно мягкой, что вызвало серьезные сомнения у сирийских курдов относительно будущего их партнерства с Вашингтоном. Хотя официальные лица США повторили свое «решительное несогласие» с дополнительными турецкими военными операциями в Сирии, общая реакция администрации Байдена была в значительной степени сдержанной. В ноябре в ходе одной акции, которая напоминала турецкие операции 2019 года на севере Сирии, Турция вновь нанесла авиаудар вблизи американских войск, подвергая риску жизни американских солдат. Но в отличие от администрации Трампа, которая ввела санкции в отношении турецких чиновников, Белый дом Байдена предпочел отвести глаза.
Предполагаемое возобновление отношений между Анкарой и Дамаском не превратится в быстрые совместные усилия, которые поставят под угрозу присутствие Соединенных Штатов в Сирии. Но сближение Эрдогана и Асада потенциально может усилить роль Путина в формировании сирийской сцены. Растущая напряженность между Соединенными Штатами и Россией еще больше осложнит усилия по оценке долгосрочных целей Америки, которые включают противодействие ИГ и ослабление оси Тегеран-Дамаск, что остается еще одним фактором, влияющим на возможное турецко-сирийское сближение.