Президент РФ Владимир Путин на пленарной сессии международного дискуссионного клуба «Валдай» заявил, что, когда работает, никогда не думает об исторических свершениях, а делает то, без чего невозможно обойтись. Таким образом он ответил на вопрос, считает ли он, что создал новую Россию или, наоборот, российская судьба создала его.
«Когда я работаю, я никогда не думаю о каких-то исторических свершениях. Я просто исхожу из того, что нужно делать и без чего невозможно обойтись. Это самое главное. В этом смысле, конечно, обстоятельства, страна, в которых она живет, формирует любого человека, в том числе и меня», — отметил он.
Стоит отметить, что «валдайскую речь» уже многие назвали программной и даже эпохальной, сравнив с мюнхенской. Ее можно рассматривать как продолжение «Антиколониального месседжа» миру и своеобразный манифест многополярности. Президент подробно описал нарастающий кризис западной демократии и обозначил возможные пути выхода из него.
По словам Путина, подлинная демократия — лишь в соблюдении права каждого государства выбирать собственную модель развития общества. Запад же боится альтернатив, которые уже сейчас доказывают свою эффективность. Но развитие неизбежно. А американцы не в состоянии предложить хоть что-то, и пытаются подогнать все государства под одни лекала, ломая культуру неугодных народов.
А что в состоянии предложить Россия? Готов ли Путин к решительным действиям по переустройству мира, или он продолжит чересчур осторожные шаги, часто подвергаемые критике и внутри России?
Вот он говорит, что не думает об исторических свершениях, а делает то, без чего невозможно обойтись. То есть Путин не чувствует исторической ответственности? Неужели, он не хочет войти в историю, учитывая, что она предоставляет такой уникальный шанс?
— Очевидно, Путин хотел сказать, что чужд мании величия, а его политическое кредо — реалполитик, то есть пространство непосредственного управления и реагирования, считает политолог Владимир Можегов.
— На самом деле, так это во многом и есть. Путин же и пришел во власть как «кризисный менеджер», как своего рода «точка сборки» разнонаправленных векторов сил, которые буквально раздирали страну на части. «Не раскачивать лодку» — это ведь его слова, его кредо. Это точка максимальной стабильности, недвижности, можно сказать, «абсолютного нуля» относительно разностремительных сил и воль.
И если мы проследим историю его президентства, так было всегда. Он практически никогда не проявляет инициативу, но лишь реагирует на выпады противника или «удары стихии». И на самом деле на том пути, который России пришлось пройти, это оказалось самой верной и спасительной тактикой. Всякая иная вызвала бы ответный шквал, который слабая во всех отношениях страна могла бы и не вынести. Но сейчас Россия уже совсем не слаба. Россия снова сильна и готова — ни много ни мало — к изменению мира, о чем прямо заявляет Путин.
Но опять же — эта метаморфоза случилась исподволь, как бы нехотя, как бы помимо воли, как бы вынуждено. Это на самом деле, если хотите, метафизическое свойство русского «эгрегора»: русский медведь лениво спит в своей берлоге, сосет лапу и копит силы, но уж если он встал — вряд ли кому-то удастся его остановить.
Ему поминают, что в 2014-м куда легче можно было решить вопрос с Украиной. Но — встречный вопрос — с Украиной ли сейчас решает вопрос Россия? Настоящее дело России — полная трансформация мира. К такому в 2014-м Россия точно готова не была. И она вынуждена решать этот вопрос сейчас, потому, например, что 2020-й, год локдаунов, вполне мог стать «вечным годом», мышеловка могла захлопнуться для всего мира. И все мы уже сидели бы в этом вечном локдауне на «безусловном доходе», обживая свои виртуальные «метавселенные», в качестве вечных рабов нового мирового порядка. Этого не случилось в том числе потому (или, даже, прежде всего потому), что началась Русская спецоперация на Украине. Россия спасает мир незаметно — это тоже глубинное свойство нашего «эгрегора». Мы как будто и не думаем «об исторических свершениях», но они — думают о нас.
«СП»: — Чем, по-вашему, продиктованы решения Путина? Как он определяет, без чего нельзя обойтись, а без чего — можно?
— Во многом об этом сказано выше. Пресловутая «философия дзюдо» Путина здесь прекрасно отыгрывает. Путин смотрит на действия противника («уважаемого партнера») и реагирует, когда это необходимо. Порой очень вязко, порой — молниеносно. Он решает задачи по мере их поступления. Он как бы пуст внутри, в нем как бы ничего нет, «ноль»: кто вы мистер Путин? — никто не понимает. Это на самом деле не только дзюдоистский, но и монашеский во многом концепт, монашеские практики «остановки своего я», «отсутствия я». Но когда возникает вызов, тут же возникает адекватный ответ. Смотрите, ничего не было тридцать лет и вдруг — раз, у России есть и идея, и миссия, и видение светлого будущего. В один момент. Буквально из ничего. Это, если хотите, феномен русского чуда. Вполне себе обыкновенного.
«СП»: — По словам Путина, классический либерализм полностью извратился — изначально он продвигал полную свободу каждого человека, но в 20 веке либералы стали заявлять, что у отрытого общества есть враги и их свобода может быть ограничена и отменена. Но ведь и Путин начинал как либерал. Где, когда и почему разошлись дорожки?
— А почему у Илона Маска разошлись дорожки с Демпартией и всей либеральной тусней? Классический либерал, можно сказать — икона стиля! И вот — голосует за Трампа, пиарит ДиСантиса, троллит феминисток, называет Байдена марионеткой. Из мультяшного мифа о «железном человеке» Маск превратился в молот против либеральной диктатуры, и уже методично эту диктатуру крушит. Трансформация, во многом похожая на трансформацию Путина. Просто Маск оказался нормальным человеком (не ЛГБТ в плохом смысле). И когда увидел, как из дитя-цветка (классический либерал) вылупляется чудище змеиное, отреагировал соответствующе. Вот так же точно и Путин.
«СП»: — США нечего предложить миру, кроме собственного доминирования, считает Путин. А нам есть чего? Что мы можем предложить?
— Ну как что: мир цветущей сложности, «симфонию традиционных цивилизаций», как говорит Путин, где у каждой нации, у каждого народа, у каждой традиции, у каждого человека найдется свое место под солнцем, и каждый будет привносить что-то свое, неповторимое в копилку общего. Настоящий Божий мир вместо мира сатанинского, то есть такого «мира», где всякая нация, народ, человек, и даже пол человека стираются до полной неразличимости, до состояния элементарных частиц — состояния абсолютной смерти. Демпатия США предлагает вечную смерть, Россия предлагает вечную жизнь — вот и вся разница.
«СП»: — Какие еще принципиальные моменты вы бы отметили в валдайской речи? Что-то намекает на то, что нас реально ждут какие-то изменения? Или мы по-прежнему будем на словах громить Запад, а в реале до последнего пытаться искать с ним компромиссы?
— О возможных компромиссах с Западом Путин ясно сказал на Валдае. Он остается убежденным европоцентристом. Я кстати тоже убежденный европоцентрист, поскольку белый человек, христианин, поскольку Грецию, Рим, и, особенно, Восточный Рим — Византию считаю своей прародиной, а своими духовными отцами Гомера, Вергилия, Иисуса Христа, Августа, Юстиниана Великого и Пушкина. И, думаю, Путин здесь со мной полностью согласится. Он так и говорит: мы за старую христианскую Европу, но не за сегодняшнюю Европу фаллахов, не помнящих родства, чья культура уничтожена, чьи церкви и библиотеки заброшены, чьи страны оккупированы. Он так и говорит: Германия — «фактически оккупированная страна». А Германия это и есть Европа. Сегодня это Европа людей, которые не смеют даже сказать, что любят свою родину, свою культуру, поскольку в ответ сразу будут заклеймены «фашистами». В Германии именно так обстоят дела, я все это наблюдал лично.
Какие еще принципиальные моменты? Да, собственно, один принципиальный момент. Путин сегодня фактически обращается ко всем нациям и народам (поверх продажных элит, «предателей национальных интересов», как он говорит) и призывает национально-освободительному восстанию, к мировой Консервативной революции. Он обращается ко всем людям доброй воли с призывом восстать против нового тиранического ига, против новой диктатуры — диктатуры финансовой олигархии. Не случайно он говорил на Валдае о необходимости новой мировой финансовой системы, независимой от ФРС, Сити, МВФ и Всемирного банка. Сегодня миром правит жирная кучка банкиров. Эту мерзкую клику кровопийц и эксплуататоров, владеющих 90% мировых богатств, надо сковырнуть штыками с ее кровавого трона. «Верхи не могут, низы не хотят» — как сказал Путин, цитируя классика. День твой последний приходит, банкир! — процитируем мы другого.